Сибирский характер. Андрей Некрасов (полная версия)

Звездным августовским вечером, под убаюкивающее тарахтенье генератора, дающего свет в палатках и ток для подзарядки многочисленных гаджетов, пьем чай, сидя под тентом недалеко от тлеющих угольков походного костра, с командиром шлюпочного экипажа экспедиции «Наследники подвига» Иваном Андреевичем Фирсовым и говорим, говорим...

Будучи по делам службы в Севастополе, я узнал от знакомых, а они из местных теленовостей, что в двух часах езды на автобусе, в районе Ялты, объявилась парусно-гребная шлюпка с экипажем из юных сибиряков. Шлюпка из Сибири в Черном море? Но как? Зачем? Завершив пораньше дневные дела, собираю походную переметную суму с нехитрым скарбом, и в путь.
«Шлюпарями» оказались воспитанники и педагоги Центра дополнительного образования «Мужество, Героизм и Воля!» (структурного подразделения Сибирского кадетского корпуса) из моего родного Новосибирска. Было еще светло, и пока командир шлюпки говорил по мобильнику с неведомым адмиралом, по его команде и с разрешения дежурного по Ялтинскому рейду ребята немного покатали меня на ялике-«шестерке» по его акватории, периодически переходя с весел на парус и обратно.
– Тяжело на веслах?
– А вы сами попробуйте!
И я под воздействием их молодого задора и собственной ностальгии устроился на средней банке и взялся было за весло. Дурак! Буквально через 10 минут гребли на моей «городской» ладони образовался первый мозольный пузырь, через 20 минут – второй, а через полчаса я поймал себя на трусливой мысли, как бы покрасивее выйти из процесса, не потеряв лицо. Тот из юношей, чье место я временно занял, очевидно, уже не в первый раз наблюдавший такие оптимистичные порывы взрослых дяденек, не подавая вида, сменил меня. Вернувшись к месту стоянки и вытягивая шлюпку на берег, ребята невольно продемонстрировали мне свои ладони (одна сплошная мозоль), а потом провели по палаточному лагерю и с нескрываемой гордостью подробно рассказали о своей героической шлюпке. Однако долго болтать со мной они настроены не были и вежливо откланялись: «Извините, но надо еще парус подшаманить, завтра ведь в море».
На моих глазах Виктор Родичев (правый загребной и судовой столяр-плотник-шорник-конопатчик-маляр), второкурсник Новосибирского командного речного училища, зачистил и обезжирил поврежденный участок лопасти 5-килограммового шлюпочного распашного весла и на эпоксидном клее посадил на это место деревянный брусок, прижав его к лопасти, плотно обмотав капроновым концом. За ночь клей схватится, и рано утром уже можно будет все аккуратно обстрогать, зашлифовать и до выхода в море – покрасить. «А грести буду запасным веслом, пока родное сохнет».
Рядом с палатками, среди живописно разложенных на мелкой гальке многочисленных предметов походного снаряжения и личного обихода я неожиданно обнаружил стройную длинноволосую девушку. «Ну прямо русалка», – мелькнуло в голове. Оказалось, что все это добро сушится после перехода «Артек» – Ялта. «Так, поштормило немного, – пояснила «русалка» Алена Бойко (17 лет, перешла в 11-й класс школы), курсант клуба юных морских авиаторов МГИВ «Альбатрос» (походный кок и гребец на правом баковом весле). – Пошли от Гурзуфа под парусом, и хоть мы и соорудили на носу из туристических ковриков импровизированный дополнительный форштевень, но все равно забрызгивало шлюпку изрядно. За день набрызгало ведер 8–10 воды, пришлось непрерывно, по очереди между вахтами на парусе, черпаками и поролоновым кирпичом откачивать эту воду за борт. Но вещи, хоть мы стараемся все герметично упаковывать, все равно сильно подмокли, вот и сушим».
– И часто штормит?
– Периодически. Здесь, на Черном море, мы конкретно почувствовали разницу между морем и рекой.
– Какой рекой?
– Так мы же уже почти полтора месяца в пути. Стартовали еще 22 июня в Воронеже, по Дону за месяц дошли до Ростова-на-Дону, потом Азовское море, и вот сейчас догреблись до Крыма.
– Однако.
– А что такого? Нормально.
Пока мы разговариваем с Аленой, я краем глаза наблюдаю, как дежурные по камбузу повседневно деловито укладывают дрова в аккуратно обихоженное костровое место в дальнем углу яхт-клуба, устанавливают на стойки два казана с водой (для каши и чая), разводят недымный огонь. «Русалка» извиняется и отходит к костру – пора исполнять обязанности кока. В общении со мной ее сменяет походный врач Юрий Владимирович Заиграев (пенсионер, без малого 40 лет врачебного стажа, последняя должность – главврач одной из районных поликлиник Новосибирска).
– Доктор, не запредельные ли нагрузки испытывают дети в таком походе?
– Нагрузки на ребят в походе, разумеется, серьезные, это далеко не прогулка, но не запредельные. Командир и я тщательно следим, чтобы не возникало переутомления, оптимально чередуем работу с отдыхом. Обычно, если ветер противный или штиль, экипаж разбивается на две вахты по четыре человека и гребет вполсилы, сменяясь через каждый час. Таким образом, по спокойной воде за 10 часов можно пройти от 40 до 50 км. Все шесть весел и полную силу применяем, как правило, только в сложной обстановке: маневрирование в узостях, уход от какой-либо навигационной опасности и пр. То есть в обычном режиме член экипажа работает на весле от 4 до 6 часов в день, что соответствует в общепринятым нормам в большом спорте или на «трудовом фронте». Да и ребят мы подбираем из числа физически крепких старшекурсников МГИВа. Та же Алена, например, выполнила в прошлом году нормативы на значок МГИВ «Курсант-спортсмен» 3-й степени, а это покруче ГТО будет.
«Вот тебе и русалка», – присвистнул я про себя.
– А как гигиену соблюдаете?
– Несмотря на походные условия, каждые 4–5 дней, даже если не проводим культурную программу в каком-либо населенном пункте, стараемся делать дневку, во время которой ребята по старинному туристическому «рецепту» из жердей, солдатских плащ-палаток, полиэтиленового полотнища и раскаленных в костре камней сооружают импровизированную баню и с удовольствием в ней парятся.
– В таком походе какое-то особенное меню?
– Обычное, туристическое, основы которого были тщательно разработаны специалистами еще в советские времена. Меню хорошо сбалансировано по жирам, углеводам, витаминам и прочим компонентам и достаточно питательно.
– А как насчет сна?
– В обычном походном режиме это, как правило, с 23 до 7 часов. Уже на 3-й, максимум на 4-й день похода ребята начинают понимать, что сон – это главная ценность, и поэтому проблем с отбоем, как часто это бывает в традиционных пионерских лагерях, у нас нет. Бойцы научаются спать в шлюпке между вахтами в любое время, в любом месте и практически в любом положении. При этом держат ушки на макушке: всегда готовы по зычной команде старшины или командира мгновенно проснуться и включиться в коллективную работу. На дневках даем отоспаться вволю.
– А вы, доктор, впервые в таком походе?
– Господь с вами. «Перворазника» наш адмирал ни за что не послал бы в такую авантюру. Пока мой средний сын был курсантом МГИВа, я с ним за компанию прошел «обкатку» сначала в ближних, а потом и в дальних шлюпочных походах по Новосибирскому водохранилищу и только после этого получил допуск к участию в сверхдальних походах. А вот и командир вернулся. Я прошу прощения, мне надо идти контролировать приготовление и раздачу ужина.
– Ну вот, – на ходу укладывая бумаги в походную сумку-непромокайку, продолжил прерванный разговор Иван Андреевич. – Метеопрогноз на завтра положительный, и управление порта дало добро на выход в море рано поутру. С ГИМС договорился. Попробуем за 2–3 дня дойти до Севастополя.
– А как и у кого возникла идея такого смелого предприятия?
– В нашей организации принято славные даты военной истории Отечества отмечать во такими сверхдальними походами, традиция идет еще с середины 90-х годов прошлого века, от проекта «Аргонавты Сибири», когда 24 подростка на трех шлюпках-«шестерках» за три летних сезона прошли более 3200 км по Оби, Томи и Иртышу, повторяя маршруты первопроходцев Сибирского края. Этот сверхдальний поход уже 10-й по счету.
– Я от доктора узнал, что в вашем детском флоте практикуются так называемые ближние и дальние шлюпочные походы?
– Ну а как Вы думаете, мы же загодя готовим мальчишек к таким испытаниям, как здесь. Всего во МГИВе около 300 курсантов. Первогодки обязательно в рамках летних военно-морских сборов участвуют в ближнем шлюпочном походе. Это когда шлюпочный караван из 7–11 шлюпок (70–100 чел.) неделю бороздит просторы Бердского залива (56 км2). На второе-третье лето, в зависимости от успехов, курсант уже может быть включен в один из 3–4 экипажей (30–40 чел.) дальнего похода. Здесь надо пройти на веслах и под парусом по Новосибирскому водохранилищу около 400 км за три недели, выполняя в прибрежных деревнях так называемую «агитпрограмму»: конкретная помощь местным старикам-ветеранам (кому огород прополоть, кому забор подправить, кому крышу подлатать), экологические десанты, товарищеские спортивные встречи с местной молодежью и т.п. За последние 20 лет директора прибрежных детских лагерей уже настолько привыкли к нам, что считают наши визиты обязательным «пунктом» летнего оздоровительного сезона. И вот уже только из этих, проверенных и закаленных старшекурсников МГИВа мы и отбираем экипаж в сверхдальний поход.
– Как обеспечивается безопасность в походе?
– О, это, как выразился на одном из общественных слушаний наш адмирал, многослойная «броня»: экипаж подбирается «с песочком» и перед походом проходит интенсивный курс тренировок и сдачи зачетов по действиям в экстремальных обстоятельствах. Все обеспечены спасательными жилетами, шлюпка конструктивно непотопляема, свой доктор в походе и при нем объемистая аптека, обеспечены все мыслимые виды связи (дважды в сутки – доклад руководству), карты, навигаторы, теснейшее взаимодействие с местными властями, МЧС, МВД и пограничниками (вплоть до непрерывного сопровождения катером на сложных участках). Все члены экипажа привиты от клеща и застрахованы «от всего». Так что безопасность – это наш приоритет. Завтра пойдем морем, и опять рядом будет катер МЧС.
– Как шли по Дону?
– В верхнем течении он напоминает наши сибирские речки «районного» масштаба: бесконечные песчаные отмели и перекаты, жара и комары. Ветер хоть и есть, но парус толком не развернешь – узко и мелко. Бесконечные «бурлачение» и прорубания сквозь камыши. После Павловска, где была очень теплая встреча с местными юными моряками и интересная познавательная программа, Дон стал пошире и поглубже, шли в основном на веслах, уже почти не бурлача и даже иногда под парусом. Вокруг красивейшие пейзажи. И жара. Здесь у бойцов полопались первые мозоли и ладони начали уверенно превращаться в «лопаты». Здорово помогали инспектора ГИМС. Поближе к Вешенской уже стало возможно целые перегоны проходить под парусом, не меняя галса. Носы и уши у всего экипажа пооблупились на три раза. В Вешенской нас радушнейше встречали местные казаки и их молодежная организация: кормили, поили, все показывали, в баньке парили и развлекали как могли. Спасибо и низкий поклон вам, люди добрые! До Калача-на-Дону шли неделю среди красивейших меловых курганов, заливных лугов и чистеньких хуторков на берегах. Здесь весла и шкоты уже примерно поровну натирали ладони нашим юным эвпатридам. Ну и жара, и комарье, разумеется, имели место.
А гостеприимство южно-русских хуторян – это вообще отдельная песня: увидев загорелых юнморов на фоне шлюпки с надписью «Воронеж – Севастополь», они соревновались друг с другом, кто быстрее и щедрее одарит их более вкусными домашними пирожками, свежими яйцами, овощами, фруктами.
В Калаче-на-Дону нас, как всегда, уже поджидала выдвинувшаяся туда заранее сухим путем Марина Золотарева («ветеран» поискового движения, аспирантка одного из московских вузов) – наш походный «квартирмейстер» с уже согласованной с местными властями агитпрограммой: встреча с прессой и ТВ, экскурсии, общение с местным патриотическим молодежным и ветеранским активом, митинг с возложением цветов к Вечному огню, баня, контрольный медосмотр, пополнение запасов продуктов, мелкий ремонт шлюпки и пр. На второй день удалось даже сделать автобусный бросок до Волгограда и там поклониться Родине-Матери и павшим героям.
После Калача, через Цимлянск до Ростова-на-Дону мы бодро шли постоянно под парусом по Цимлянскому морю и Дону, как лихой велосипедист мчится по обочине напряженной автотрассы: нас постоянно обгоняли или шли навстречу большие пассажирские и грузовые суда, а мы бочком, бочком, по границе судового хода. Разглядев в бинокль надписи на наших бортах, их капитаны приветствовали нас одобрительными гудками, а пассажиры фотографировали. Жара по-прежнему давала о себе знать, и иногда приходилось обманывать природу, чтобы выполнить график: начинали движение с восходом солнца и на утреннем бризе шли примерно до полудня, затем, как на Востоке, делали 3–4-часовую береговую «сиесту», и после 16–17 часов, ловя теперь уже вечерний бриз, снова шли, до заката. А иногда, когда уже совсем жарко, то и ночью. На подходах к Ростову-на-Дону нас на старенькой шлюпке встретил со своими ребятами командир тамошнего клуба юных моряков капитан 3 ранга запаса Александр Николаевич Лазарев и 23 июля, через месяц после старта в Воронеже, мы двумя «вымпелами», пришли на Ростовский рейд.
– Как вас встречали в Ростове-на-Дону?
– На высшем уровне! А. Н. Лазарев раззадорил всех: городское руководство, флотских ветеранов, спонсоров, курсантов местного морского колледжа, телевидение, общественность. Пришли с флагами, транспарантами, цветами. Ну, только что красной ковровой дорожки не хватало для полного счастья. После волнующей встречи на Ушаковской набережной и торжественных речей (даже газпромовский спонсор расчувствовался от такого и легкомысленно пообещал юным морякам-ростовчанам новую шлюпку) мы три дня были дорогими гостями. Нас разместили в гостинице, разносольно поили-кормили, показывали город и основные достопримечательности, организовали баньку, провели совместный митинг у Вечного огня с возложением цветов, надарили кучу сувениров и прочее, и прочее…
Пока мы беседовали, солнце склонилось к горизонту, начались сумерки.
– Извините, надо отлучиться – принять доклады и распорядиться, чтобы завели генератор и «набили» аккумуляторы, а то завтра в море, не дай бог, сядет питание у рации или навигатора.
– Конечно, конечно…
Пока командир принимал работу у ребят, ремонтировавших парус и весло, Вячеслав Гончаров (курсант НКРУ, 17 лет, именно он «уступил» мне весло на прогулке по рейду, в походе отвечает за электрохозяйство) запускал электрогенератор и налаживал адаптер. От костра подошла кок Алена в белом переднике и косынке, протянула Ивану Андреевичу миску горячей каши с колбасным фаршем и ложкой: «Командирская проба». Пожевав пахучее варево, тот с притворно серьезным видом «толстым» голосом изрек:
– Доктор, запишите в бортовом журнале, даю добро на ужин экипажу и гостю!
– Есть, командир!
И повеселевшие юнморы, балагуря, собрались у закопченных походных казанов, где предъявив доктору вымытые руки, по очереди получали в одноразовые тарелки изрядные ароматные «пайки». Мы с командиром, тоже получив свои порции, примостились под тентом у его палатки на составленных стопкой шлюпочных «рыбинах» и тоже принялись с аппетитом уплетать ужин, продолжая разговор.
– Откуда столько шлюпок «во глубине сибирских руд», и почему именно эта была выбрана для похода?
– Наш адмирал собирает их по всей Сибири и даже добыл несколько штук в Питере. В основном это остатки былой ДОСААФовской роскоши, ведь в Новосибирске, Томске, Барнауле, Красноярске при Советской власти активно работали морские школы этого добровольного оборонного общества, готовили из допризывников специалистов для ВМФ. Школы развалились, а шлюпки и их комплектующие кое-где остались, вот он их находит и пристраивает к доброму делу. Эта была найдена прошлым летом на берегу Обского моря в районе Бердска кем-то брошенная после тяжелой аварии, с многочисленными пробоинами. Поиски владельца ни к чему не привели. Мы ее подобрали, привезли в нашу мастерскую и за прошедший учебный год капитально отремонтировали, активно привлекая к этому процессу будущий экипаж. На выходе получилась красотка, не хуже заводской. Дакроновый парус для нее нам подарил спонсор, бывший курсант МГИВа, а ныне бизнесмен.
А вообще в этом году у нас в навигацию пошли одновременно 16 ялов, включая наш: 5 «четверок», 10 «шестерок» и 1 «десятка». Это не считая всякой мелочи: 6 «Кефалей» и «Ершей» у юнг, 3 «Оптимиста» у спортсменов-парусников, 3 парусных катамарана у туристов-водников, моторная лодка-«надувнушка» у коллектива аквалангистов. К лету 2016 г. планируем прибавить еще пару «шестерок» и, если все сложится, катер «Амур».
Тем временем парни, поужинав, стали быстро разбирать с берега свое высохшее имущество и одежду и под контролем боцмана укладывать его по рюкзакам. Алена сноровисто прибралась на импровизированном камбузе, но ее помощники костер заливать пока не стали, и он тихонько переливался красно-желтыми угольками в быстро упавшей темноте. Затарахтел генератор, пошла «набивка» аккумуляторов.
– Товарищ командир, добро экипажу на вечерку у костра?
– Добро, только не громко, мы здесь гости, – отозвался Иван Андреевич. – И помните, завтра подъем в 04.30.
– В поход ребята взяли с собой гитару, а в Калаче нам местные казаки еще и гармошку подарили, – обратился он уже ко мне. – Пусть попоют часик-другой, завтра их рукам придется играть на других инструментах и слушать иные «песни моря».
– Кто финансирует проект?
– Консолидированные затраты на проект составляют порядка 580 тыс. руб. Из них 250 тыс. выделила Новосибирская мэрия через гранты и субсидии, 270 – областная администрация, остальное – спонсоры. Но это хоть и приятное, но редкое исключение из правила. В предшествующих девяти подобных сверхдальних шлюпочных агитпоходах МГИВа, причем некоторые из них «зашкаливали» за 3–3.5 тысячи километров, доли государственных и спонсорских средств имели, как правило, обратную пропорцию. Представляете, сколько труда надо было каждый раз прикладывать нашему адмиралу, чтобы связать все эти финансовые «узелки»? Самое смешное, что если разделить весь бюджет проекта на человеко-дни, то получится цифра примерно в два раза меньше, чем содержание ребенка в типовом пионерском лагере: 850.4 руб./день. А ведь мы еще не учли несопоставимый с лагерным воспитательный эффект похода. Так что, по-моему, государству экономически и педагогически выгоднее посылать подростков в походы, подобные нашему.
– Да уж.
– Для обеспечения ближних и дальних шлюпочных походов мы еще собираем кое-какие скромные родительские взносы, а тут дети своим трудом доказывают любовь к Родине и морю. Вы видели их ладони?
– Видел. Серьезно. А кто еще помогает в осуществлении задуманного?
– Стратегическим партнером, если можно так выразиться, а фактически полноценным духовным и организационным соучастником проекта выступает Русская Православная Церковь. Наш новосибирский миитрополит, владыка Тихон, получил на это дело одобрение Святейшего Патриарха. Во всех населенных пунктах по маршруту, где есть православные приходы, будь то станица или крупный город, нас обязательно встречает местный батюшка-настоятель, помогает решать все вопросы. Низкий поклон вам, отцы. Я думаю, что наш проект – прекрасная иллюстрация известной аксиомы, что народ и церковь едины.
– Это точно. А как шли по Азовскому морю?
– Сложно. Из-за украинских событий пришлось посуху объезжать опасный район. С МЧС сработали отлично, спасибо мужикам. Досадно, а что делать. Безопасность превыше всего. На воду мы попытались вернуться только в Приморско-Ахтарске. Конечно, сразу почувствовалась разница между движением по реке и плаванием по морю, хотя и шли вдоль берега. В нашу пользу уже серьезно срабатывало то, что мы к этому моменту сработались как команда. Больше всего нас веселили выражения лиц и речи местных рыбаков в море и на местах стоянок: «Да ну!», «Брехня!» и т.п. Пока не покажешь путевой лист с печатями от самого Воронежа – ни в какую не верили. Что за народ? Но исправно снабжали свежей рыбкой, подсказывали, где набрать свежей воды, указывали на особенности местного каботажного плавания: ветра, течения, отмели и пр.
– А Керченский пролив как преодолевали?
– Сутки простояли, ждали попутный ветер и заодно согласовывали это дело с морскими властями. А потом поймали хороший ветер и за четверть часа хорошего парусного хода удачно проскочили. Капитаны паромов нам даже приветственно погудели. В Керчи тамошние товарищи, заранее, еще зимой, предупрежденные нашим адмиралом и организованные походным «квартирмейстером» Мариной, устроили нам торжественную встречу и отличную культурную программу. Здесь, в Крыму, нас уже стали плотно опекать российские пограничники, несколько раз за день по радио или по телефону справляются, как обстановка, все ли в порядке, не нужно ли чего. Даже приятно.
– Ну и как вам Крым?
– Бойцы, как нам Крым? – переадресовал Иван Андреевич вопрос ребятам, расположившимся кружком у тлеющего костра.
– Супер! – откликнулись они.
– Полностью разделяю мнение экипажа, вот только чалиться на ночь и разбивать лагерь на галечных морских пляжах немного труднее, чем на речных песочных.
– Какие планы в Севастополе?
– Для нас, как и для любого россиянина, Севастополь – это город-легенда. В этом году у нашего проекта, как сейчас говорят журналисты, три информационных повода. Во-первых, это, безусловно, 70-летие Великой Победы. Во-вторых, это годовщина воссоединения Крыма с Россией. И в-третьих – ровно год, как Севастополь и Новосибирск стали городами-побратимами. Исходя из этого, строится и культурная программа: если, как запланировано, 9 или 10 августа достигнем цели, то за 3–4 дня надо и основные военно-исторические достопримечательности посетить, и с ветеранским и молодежным активом пообщаться, и перед СМИ засветиться, и боевой корабль Черноморского флота посетить, и так далее. А там и домой пора, на 14 августа уже билеты до Новосибирска куплены (автобус – паром – автобус – поезд).
За разговором незаметно пролетели два часа. Командир повернулся к костру:
– Экипажу – отбой! Боцман, ночную вахту расписал?
– Еще нет.
– Первым на ночнуху поставь Гончарова, он и за генератором присмотрит.
– Есть!
– А зачем ночная вахта?
– А как же, хоть мы и тесно взаимодействуем на берегу с местными подразделениями МВД, но свой глаз всегда нужен.
– А что может случиться?
– Может нашалить высокая волна от проходящего крупного судна, могут от скуки подойти местные не всегда трезвые рыбаки или просто отдыхающие с желанием «поговорить за жизнь», да мало ли что, за пройденные 2200 км всякое бывало. Тут говори хоть до утра, всего не перескажешь…
В 04.30, едва обозначился рассвет, я уже вместе со шлюпарями дружно сталкивал ялик в море и помогал укладывать в него «казенку» и личные вещи. Пока экипаж грузился, командир переговорил по мобильнику с адмиралом, отметился у местных контролирующих товарищей. На рейде замаячил катер ГИМС. Тепло попрощались. В 05.30, с восходом, «шестерка», отойдя на веслах с полмили от берега, поймала утренний бриз, развернула ярко-оранжевый парус и, сопровождаемая криками чаек и моими ностальгическими вздохами, резво побежала вдоль берега на запад, пока не растаяла в пригоризонтной дымке.
Удачи вам, ребята, в походе! В походе под названием жизнь.

Уже в начале осени я связался с моими земляками и узнал, что у них все получилось: была «проходка» на шлюпке по Севастопольскому рейду вдоль строя кораблей Черноморской эскадры с взаимными приветствиями, были впечатляющие экскурсии в музеи и диарамы, был митинг у памятника погибшим освободителям города с возложением цветов к Вечному огню. Ребята посетили в Свято-Владимирском храме место упокоения знаменитых адмиралов и провели там благодарственный молебен за успешное окончание похода, на Графской пристани пообщались с прессой и телевидением. Домой примерно половина экипажа вернулась 18 августа, а остальные во главе с командиром на этом не угомонились, и из Севастополя рванули прямиком в Питер, чтобы влиться в состав юбилейной 50-й экспедиции «Поиск-МГИВ» по поиску, подъему и захоронению останков советских воинов, погибших в его окрестностях в боях 1941–1944гг. Эти вернулись в Новосибирск только 9 сентября. Вот такие у моих юных земляков получились летние «каникулы».

Андрей Некрасов, педагог